В Веселой Англии, в девичьей

[ekete]

После этой игры очень сложно что-то рассказывать. Кажется, ничего не происходило, просто жили. А когда начинаешь вспоминать и говорить, то слишком много чувств и мыслей, и не передать, и не описать.

Искренняя благодарность мастерам и за подготовку, и за саму игру. У меня было очень мало ассоциативных рядов с Англией этого периода, они формировались именно в рамках подготовки, и это было действительно потрясающее ощущение, когда мир постепенно обретал выпуклость, проступили детали, ожили персонажи.
Спасибо за этот мир, за то, что он был у нас, и мы у него были.

Большое спасибо игрокам – как тем, кто поиграл с домочадцами епископа Герфордского, так и всем, кто делал город живым. Всем, на самом деле. Даже тем, о ком мой персонаж по игре не слышал. Сейчас, читая ваши отчеты, так легко верить, что этот мир все еще где-то есть.

Сыгралось именно то, на что заявлялась. Сама удивилась. Никаких авантюр, побегов и прочего. Скромная молодая леди в ожидании жениха. Мало того, что принято называть «движухой», отсутствие каких-либо квестов, при этом полное ощущение соответствия роли.

Леди Кэтрин Уэйлсби Два листа с точки зрения персонажа.

Сидеть. Молчать. Вышивать

Леди Кэтрин встречала в Ноттингеме уже второе Рождество. Время шло практически мимо тихо и незаметно.
Из окон доносится гул улицы, руки разбирают нитки для вышивке. Леди Изабелла жалуется, что дядя хочет отправить ее в монастырь. Леди Кэтрин пожимает плечами. Она доверяет старшим, а уж епископу Герфордскому в особенности. Ее судьба решена давно, и леди вполне устраивает грядущее замужество. Скорее бы жених из Нормандии вернулся, а на остальное грех жаловаться.
Кажется, это может продолжаться вечно. Вечер у камина. Вернувшийся из Св. Марии епископ. Приглашенный развлечь домашних менестрель. Странные разговоры, смысла которых ускользает от Кэтрин. Уилл, телохранитель епископа, у порога. Секретарь уносит свечи в кабинет. Изабелла уговаривает тетушки пойти в трактир, в чистый зал, послушать бродячих музыкантов. Все хорошо.
А дальше было несколько пересекающихся историй. Был сэр Гисборн-младший, которого леди Кэтрин мысленно называла петухом. Оный оказывал знаки внимание леди Изабелле, несмотря на недовольство последней, а также читал стихи так, что леди Кэтрин старательно отворачивалась и прятала улыбку в своем головном покрывале. Ему составлял достойную компанию сэр Робер де Бомон, вызывающий восхищение прямотой и твердостью, и страх почти ощутимой аурой равнодушия и жестокости. Господа рыцари, а так же некоторые связанные с ними события, привели к тому, что леди Кэтрин стала воспринимать рыцарей Мэрдок-холла не как защитников и т.д., а как опасность большую, нежели разбойники, ибо разбойники за стенами города, и туда можно не ходить, а эти здесь, рядом, и от них нет защиты. Как показало окончание истории, леди была права. В отличие от многих, она сразу поверила в слухам о том, что именно эти двое напали на епископа и его телохранителя и убили обоих.
Была леди Изабелла, которую леди не смогли уберечь от глупого побега, что было ужасающе обидно, ибо поняли все правильно, знали, что происходит, поняли, в каким костюме и в какой момент она уходила из города, но ничего не смогли поделать. Пресловутая невозможность выйти в город без разрешения старших и сопровождения слуги сыграли свою роль – отправленный за беглянкой Уилл сам оказался ее сообщником. Впрочем, леди Кэтрин узнала об этом полтора года спустя уже после всеобщего примирения, и почувствовала себя преданной, ибо из всех служивших в доме епископа, больше всего доверяла именно Уиллу. Леди Изабеллу, а теперь мистрис Дейл, леди Кэтрин неустанно жалела, глядя, как та отправляется в пешее путешествие по дорогам Ноттингемпшира, проводит время в общем зале трактира, сидит прямо на городской площади, а так же на то, какая она стала бледная и слабая.
Некоторую завершенность обрела история второй компаньонки – леди Альгерды. Увы, ее надежды на защиту брата не оправдались. Он погиб в Святой земле, и дорогая Альгерда надела траур, а кроме того предварительно и жениха себе приглядела. Надо сказать, леди Клотильда, наша покровительница, была восхитительно настойчива, когда потребовала от брата своего епископа не вмешиваться в судьбу своей подопечной. Впрочем, леди Альгерда все еще надеется, что то странной письмо было подложным, и собирается за время траура узнать о судьбе брата больше. (Собственно, игроки, в отличие от персонажей, знают о поддельности письма, а леди Кэтрин прям даже по игре угадала верно, кто именно его подделал).
Необычайно печальная и трагическая история семейства Ли леди Кэтрин напугала и заставила почувствовать собственную беззащитность. Собственно, именно под аккомпанемент этой истории, Кэтрин писала письмо жениху, чтобы узнать, когда же он вернется из Нормандии. (Ответа получить, увы, не успела). Гилберт Ли вызвал восхищение леди Кэтрин, как и леди Элис, так смело защищавшая его на суде. Леди Ли все дамы дома епископа искренне сочувствовали, возмущаясь как невероятному обвинению Гисборна –младшего, так и тому, что ни один из присутствовавших на суда рыцарей не вступился за бедняжку. Казалось, что этот кошмар никогда не кончится, когда буквально у порога дома скончался сэр Ли, не выдержав известия об окончании ордалии. (Леди Кэтрин отказалась идти смотреть на поединок) Это, а так же то, что леди Кэтрин оказалась лично причастна к событиям – ее выбрали крестной для новорожденного сына леди и сэра Ли, глубоко ее потрясло, а кроме того заставило впервые усомниться в Божьей справедливости, а так же пожалеть, что она не рождена мужчиной и рыцарем. Очень был сильный и тяжелый момент. Как и продолжение оного, когда выяснилось, что леди Ли пыталась покончить с собой, и нужно было уговорить Изабеллу остаться в Ноттингеме, а не ехать в Анслей, испросить у леди Клотильды разрешение оставить крестника в доме, пока мать не будет в состоянии о нем позаботиться и т.д. Прощаясь спустя месяц или два с сэром Гилбертом Ли, увозившим младшего брата домой, в мачехе, леди Кэтрин мысленно молилась, чтобы злоключения этой семьи на этом закончились. Просто умопомрачительное чувство собственного бессилия было.
Истории разбойников прошли по понятным причинам мимо слуха молодой леди, разве что случались сплетни от служанки Анны, что кого-то поймали, кто-то сбежал, кого-то повесили, а так же впечатляющий разбойник, перелезший через стену, и сорвавший турнир. Корме того были какие-то безумные слухи о леди Элис Гейнсборо, но леди Кэтрин воспринимала их именно как слухи и не собиралась принимать всерьез (когда после конца игры узнала, в чем дело, то обалдела совершенно).
Домочадцы епископа, а так же его посетители, прекрасно вписывались в представление леди Кэтрин о «не женском деле», о котором леди может узнать только случайно, да и в этом случае просто обязана промолчать, пока ее мнения не спросили. Помимо уже упомянутого Уилла, был прекрасен и показательно скромен мастер Саймон, и нас крайне опечалила его кончина по недосмотру за собственным здоровьем (Впрочем, леди Кэтрин прекрасно понимала, что что-то не так), был чудный юный Тэдд, которого опекала леди Клотильда. Безусловно, наиболее прекрасна была сама леди де Вир. Помимо очаровательных бесед, поучений и поручений, радения о благотворительности и т.д., дорогая тетушка Тилли доставила массу радости, во-первых, тем, как неторопливо она собиралась, например, к мессе, чем крайне раздражала порывистую леди Кэтрин, которая именно в связи с этим обуздывала свою порывистость, неприличную для молодой леди, во-вторых, чудной совершенно сентенцией, выдаваемой леди Изабелле, и подхваченной остальными воспитанницами: «Сидеть. Молчать. Вышивать».
Прекрасен был епископ Герфордский. Леди Кэтрин его безгранично уважала, и совершенно не понимала, как может леди Изабелла так дерзко себя вести с дядей. В спорах же с леди Клотильдой, лицо милорда епископа выражало исключительно христианское смирение и всепрощение. Его суждения и решения неизменно восхищали своей справедливостью и мудростью. Отцы Марки – черный и белый, напоминали постоянно леди Кэтрин о Святых Эвальдах, которые, как известно, так же назывались черным и белым. Впрочем, отцу Марку- белому, леди Кэтрин не доверяла после истории с побегом Изабеллы, а отец Марк- черный, которому леди Кэтрин исповедовалась (кстати, в сомнении, охватившем ее после ордалий, леди Кэтрин исповедаться забыла), казался ей постоянно смущенным.
Надо сказать, что леди Кэтрин встретила и истинно-прекрасных рыцарей. Среди них оказались эн Эмерик из Прованса, галантный, но очень вспыльчивый, которому леди искренне пожелала счастья и очень рассердилась, когда рыцари Мэрдок-холла начали насмешничать по поводу его жены. Кроме того, сэр Денивульф Болинброк вызвал расположение к себе тем, что вступился за леди Ли. Однако, леди Кэтрин несколько тревожила дикость и замкнутость этого рыцаря, а так же то, что она никак не могла запомнить его имя и называла про себя Беовульфом (как потом выяснилось уже по жизни, и то и другое имело под собой основания, так что мое восхищение отыгрышу). Но наибольшее восхищение вызвало знакомство с сэром Уолтером Болинброком, даже несмотря на то, что его леди Кэтрин просто видела несколько раз в городе. Она искренне понадеялась, что именно на него окажется похож его жених и будущий супруг. (Это единственный персонаж, в которого леди Кэтрин могла влюбиться, кстати). Впрочем, обоим Болинборам леди Кэтрин посочувствовала, когда узнала, за кого леди Элоиза вышла замуж. Впрочем, и сама она, говорят, не подарок.

На момент окончания этой истории, леди Кэтрин приходит в себя после потрясения, вызванного сообщением об убийстве епископа Герфорда, ждет вестей от жениха, ибо, во-первых, уже просто очень волнуется за него, во-вторых, мечтает снова почувствовать себя защищенной. Собирается писать так же матери и брату, т.к. последние события и многочисленные смерти ее изрядно взволновали и побуждают лишний раз убедиться, что с родными все в порядке. Кроме того, она надеется, что история с братом леди Альгерды разрешится, и выяснится, что с ним все в порядке. Так же леди Кэтрин надеется уговорить леди Клотильду посетить Анслей, чтобы снова увидеть своего крестника – маленького мастера Ричарда Ли, и познакомиться с кумом, которого до этого знала только по имени.
Кажется, за последний год леди Кэтрин внезапно повзрослела и позволила себе выйти за рамки привычного «старшие всегда правы, в твое дело сидеть, молчать и вышивать». Что из этого получится – неизвестно.